Идущие на смерть - Страница 36

— Спасибо китайцам, — с усмешкой произнес он, нагибаясь. — А то у нас в последнее время дефицит туалетной бумаги наблюдается, как и всего прочего. Подтереться даже нечем…

— В руки не брать! — приказал Вадим, поспешно выстрелив в воздух, привлекая тем самым к себе внимание.

Многие удивились даже не тому, что он приказал и выстрелил, а тому, что он напялил на себя маску противогаза.

— Да ты чего?!

— Ничего! Листовки могут быть заражены химией или бактериологическим средством массового поражения. Подтерешься, а через день вся жопа в язвах будет.

Бойцы кто уже нагнулся, но не успел взять листовки, резко отпрянули назад и поспешили также облачиться в противогазы. Те, кто успели взять, поспешно бросили бумагу и постарались обтереться и разойтись, как ни в чем не бывало, но Вадим всех их засек и приказал:

— Вы, все кто соприкасался с листовками, отойти в сторону! Вон туда! Живо! Никому с ними не общаться! Ближе десяти метров не подходить! Кто ослушается, сам к ним присоединится!

— Да ты чего раскомандовался?! — возмутился кто-то из "зараженных".

— Партизан дело говорит, на! Всем выполнять его распоряжения, как мои, на!

Против комбата переть никто не решился, и все команды были выполнены. Вадим также приказал всем собрать листовки с помощью палок и сжечь в костре, что развели поодаль от лагеря.

— Хорошо сработал, на, — похвалил Заречный, когда все было сделано и противогазы можно было снять. — Будешь моим непосредственным заместителем.

— Хорошо бы еще собственное воздушное наблюдение установить. А то ведь вместо листовок действительно могли какое-нибудь дерьмо сбросить, не так ярко выраженное. Если раньше не сбросили, да только мы об этом пока не догадываемся…

— Делай, — кивнул комбат.

Предосторожность Вадима оказалась нелишней. Через трое суток из установленного Куликовым десятидневного карантина, восемь человек из дюжины, что контактировали с листовками, слегли со знакомыми ему еще по партизанству в Забайкалье, а точнее с завершением партизанского движения, симптомами. А еще через пару дней загнулись все остальные.

И это были самые маленькие потери, можно даже сказать совсем никакие, потому как некоторые подразделения потеряли по нескольку сот человек. Кто-то ведь и впрямь воспользовался листовками как туалетной бумагой…

Подобная атака воздушными шариками повторилась еще несколько раз, но к ней уже были готовы. Наблюдатели засекали визуально то, что не могли засечь радары и солдаты быстро облачались в химзащиту, а потом расстреливали шарики из автоматов.

Тоже то еще развлечение.

* * *

Колдунов так грамотно организовал сопротивление в городе, что китайцы брали его правую сторону до конца апреля, потеряв при штурме около трех миллионов человек. И это только непосредственно в городе, а ведь пушки с ядерными снарядами и РСЗО стреляли практически, не переставая по колоннам вражеских солдат, двигающихся к линии фронта. "Катюши" с их супердешевыми снарядами опять же вовсю старались, стреляя залпами по площадям.

Но и потери обороняющихся были немаленькими, перевалив за сто тысяч человек. Соотношение, конечно, впечатляющее, но потенциал в живой силе обороняющихся и наступающих впечатлял еще больше.

Собственно у России такого потенциала уже практически не осталось. Под ружье ставили всех кого можно и нельзя. Как показатель безнадежности положения с живой силой могло говорить то, что в штрафбаты отправляли даже психов, до определенной степени вменяемости конечно…

Потери штрафников из-за своей специфики и необученности бойцов лишь немногим превышали потери обычных подразделений воевавших с ними бок-о-бок. Но тут все дело даже не в том, что штрафники были хуже обучены. Просто их бросали на самые сложные участки, туда откуда нужно было выбить непозволительно глубоко прорвавшегося противника и они стояли дольше всех. Пока готовилась следующая оборонительная линия.

Подразделения отступали под напором китайцев только когда оборонять уже, по сути, было нечего, когда домá, каждый из которых становился крепостью, превращались в груду битого бетона и кирпича.

Окончательно оставив правую сторону Красноярска обороняющиеся войска, отступили за Енисей, в его левую западную половину, взорвав за собой все мосты.

— Вот теперь китаезам действительно придется постараться, — хохотнул Бурый, наблюдая, как обрушивается в воду самый большой Коммунальный мост в центре города. Тот самый, который какое-то время назад он украшал десятирублевую купюру, пока ее не вывели из обращения.

— Это да, — поддержали его. — Настреляем желтомордых столько, что они пройдут по реке аки посуху!

Преодолеть водное хорошо простреливаемое пространство шириной от ста до двухсот метров представлялась задачей поистине невыполнимой. Но кто знает, какие тузы у китайцев запрятаны в рукавах? Ведь форсировали же реки под огнем фашистов советские войска и брали города… Да, потери при этом огромные, но китайцы себе могут это позволить.

Как только последние секции моста с грохотом рухнули в воду, на город опустилась тишина, словно выключили звук, или напала внезапная глухота. Не слышно ни выстрела, ни взрыва. Это оказалось настолько неожиданно, даже внезапно, после более чем месячного непрекращающегося грохота стрельбы и взрывов даже ночью, что все без исключения замолчали, словно пыльным мешком стукнутые, даже будто стали меньше размерами. Ставшая непривычной тишина, буквально звенела в ушах.